- Василий Андреевич, давайте начнем издалека. Поделитесь, пожалуйста, своими впечатлениями о фестивале в Афинах.

- С удовольствием. Мы участвовали в фестивальной программе в составе квартета “Россияне” - прекраснейший певец, ныне покойный Молоканов, Сутыгин и худрук Никитин. Программа была насыщенной. В Афинах наш квартет был единственным, остальные привезли хоровые коллективы, даже с Камчатки прибыл хор. Мы исполняли марши всех времен русской армии, публика нас принимала на “ура”. Это был 94-й год. Интерес к России был необычайный, и когда выступали русские, зал неистовствовал, а ведь в фестивальной программе - коллективы высочайшего мастерства. И нас пригласил отец Нифонт, он грек и был покровителем греческой армии, попросил выступить перед военными. Мы пели русские военные песни и военные марши. Впечатление и у слушателей, и у нас осталось потрясающее. Музыка-то какая – поднимает дух!

Когда выдавалось свободное время, мы ходили по древнему городу, восхищались Акрополем, историческими памятниками. На площади Аммония - русский храм. Я зашел в этот храм, многие прихожане разговаривают по-русски. Спрашиваю: вы из России? Нет, отвечают мне. А где выучили русский? Да это же наш родной язык, хотя мы родились уже тут, в Греции, мы правнуки эмигрантов 17-го года. А мы из Астрахани! И тут меня кто-то трогает за плечо. Оборачиваюсь, передо мною стоит священник отец Георгий. Я ему: здравствуйте, батюшка! А он мне: вы бас, я по разговору услышал. Сейчас начнется служба, я прошу вас спеть. - Да я здесь не один, батюшка. Так зови сюда всех.

Вот так вместе мы провели службу, а когда она закончилась, прихожане попросили, чтобы мы дали концерт. А где? Да прямо здесь, в храме! И когда мы пели, у многих слезы были на глазах: и песни родные, и неожиданность встречи, и ностальгия по России.

Когда для участников фестиваля организовали круиз по Эгейскому морю, с нами ехал перуанский хор, очень хороший хор, были японцы, но когда мы выступили, нас приняли на “ура”, потом даже все сообщения на лайнере звучали на английском и русском языках. На островах мы заходили в греческие православные храмы, молились и пели “Богородица, дево, радуйся!” Греки нас с восторгом принимали: раша-раша!

- Сколько лет вы поете?

-У меня в этом году юбилей, дата приличная - мне 70 лет и 40 лет моей творческой деятельности. Я и раньше пел, еще в Тамбове, когда учился в музучилище. Меня прямо с конкурса имени Обуховой зачислили в училище. Меня всегда включали во все концертные программы. Однажды на конкурс Обуховой приехал оперный Нижегородский театр, и председатель жюри, главный дирижер Шмаргорен предложил мне прослушаться в театре, а я никогда под оркестр не пел. Репертуар у меня был небольшой, я назвал арию Дона Базилио из оперы “Севильский цирюльник”. Вот и давайте ее! Я спел, а с таким дирижером высочайшего класса и безголосый споет, но ему понравилось, и он говорит: зачем вам училище, поехали со мной! Но я подумал и не рискнул, закончил училище и вернулся сюда на родину.

- Так вы астраханец? И, собственно, ваша певческая карьера началась здесь?

- Родился я в селе Чулпан Икрянинского района. В 1968 году выступил здесь на конкурсе “Каспийские зори”, его первым председателем жюри была Мария Петровна Максакова, но когда я вернулся, Максаковой уже не было. Я выступил удачно, получил поощрительную премию, и тут подходит ко мне человек и говорит: я хотел бы вас пригласить в рыбвтуз, у нас есть оперная студия и нужен такой голос. Это был ректор Артемий Захарович Щербаков. Стал расспрашивать, где живу и работаю. Да я еще и не прописан, так, случайные заработки, жена беременная, думаем уехать в Тамбов к ее родителям. Никакого Тамбова, говорит Щербаков, приходите ко мне. Вызывает своего зама по хозчасти: дайте ему комнату в общежитии, пропишите. И мне: работать будешь у меня на кафедре, иди устраивайся, а затем приступишь. Вот такой деловой подход у него был во всем, сам энергичный, чуткий к людям. Артемий Захарович - личность разносторонне талантливая, особенно он любил искусство, в опере разбирался прекрасно, как настоящий профессионал. Это были хорошие годы. Я пел партию верховного жреца в опере “Аида” Верди, Фернандо в опере “Трубадур”, Сурина в “Пиковой даме”, Цонигу в “Кармен”, выступал в концертах.

И меня пригласили петь в церковь Иоанна Златоуста, что в районе Татар-базара. Я человек верующий, воспитан в верующей семье, крест носил всегда, даже на армейской службе в Германии, многие надо мной там посмеивались.

Однажды на престольный праздник Иоанна Златоуста службу вел ныне покойный владыко Михаил, один из образованнейших людей. Услышав мое пение, пригласил в алтарь и сказал: простите, молодой человек, ваши возможности не для этого храма, хотя и в этом храме нужны голоса, но вы певец соборного плана, поэтому я вас приглашаю к себе в собор Покрова. Так с 69-го года я пришел петь в кафедральный собор Покрова.

- Удавалось совмещать оперу и духовную классику?

- Без накладок не обошлось, это еще мягко сказано. Вызывает меня Щербаков: Василий, две вещи несовместимы: петь в рыбвтузе и в церкви, а сам глаза опускает. Чувствую, как неловко ему это говорить. Одно я понял: на него давят партийные органы. Я уволился, а потом, когда все вроде утихомирилось, ректор меня снова пригласил, и опять возникли обкомовские радетели атеизма - и меня второй раз уволили. Но на Щербакова я не в обиде, он прекраснейший человек, просто времена были такие…

-А как началось сотрудничество с консерваторией, которое привело вас в Астраханский музыкальный театр?

- Меня пригласили в оперную студию при консерватории в 82-м году. Здесь пошла профессиональная работа. За тринадцать лет в студии перепел все, что там ставилось. В 1995 году, знаменательном рождением музыкального театра, я перешел туда, где и сейчас пою ведущие партии басового репертуара.

- Василий Андреевич, я помню, как на ХХ юбилейном конкурсе вокалистов имени М. Глинки, который по счастливому стечению обстоятельств и проходил в Астрахани в 2004 году, представитель Шаляпинского общества восхищался вашим голосом: в России такие басы сегодня редкость!

- В Шаляпинское общество меня приняли, когда я еще в составе квартета пел в Успенском соборе. И кто-то из Москвы меня там услышал, нас пригласили всем квартетом в столицу. Там, в доме Шаляпина, где этот великий певец жил перед эмиграцией, я дал персональный концерт романсов. Публика была замечательная, и приняли меня замечательно! Кстати, русские народные песни и романсы везде принимают на бис.

- У вас не было разочарований в жизни, что выбрали такой путь? Ведь далеко не все складывалось успешно…

- Как говорится, жизнь прожить – не поле перейти. Но я ни о чем не жалею. Когда соприкасаешься с прекрасным, и самому хочется быть лучше, и на мир смотришь по-другому. У меня жена очень любит петь, две дочки, внучка. Младшая дочка окончила наше музыкальное училище по классу вокала, у нее замечательный голос, хотя преподаватели к ней были весьма строги. И в Астраханскую консерваторию ее не приняли, но она девочка с характером и поехала в Санкт Петербург в университет культуры и искусств. Там на вокальное отделение был большой конкурс, но она успешно прошла все испытания. Училась там все четыре года на пятерки и четверки, в этом году окончила. Теперь пение – ее профессия. Старшая дочь после рыбвтуза работает в Газпроме. И внучка по ее стопам заканчивает в этом году технический университет.

- Как складывалась ваша театральная биография в молодом астраханском театре?

- Это замечательно, что в Астрахани есть музыкальный театр, спасибо покойному Анатолию Петровичу Гужвину, который все сделал для его открытия. С театром я начал сотрудничать даже раньше, чем он был создан, еще в консерваторской оперной студии, которая и стала основой его труппы. Нашим дирижером был талантливый, недавно ушедший из жизни музыкант Фарид Сепкулов, я горжусь, что работал с ним 13 лет, со дня создания студии. Нельзя забыть и прекрасного режиссера Ларису Львовну Химич, которая стояла у истоков музыкального театра.

Затем приехал к нам режиссер из Большого театра Михаил Панджавидзе, человек взрывной, напористый, по-своему талантливый. Его сменил народный артист России Владимир Антропов. С ним труппа сделала свои лучшие спектакли. Сотрудничество с Большим театром нас ко многому обязывало, это была высшая школа, мастер-класс для молодого провинциального театра.

Мне очень нравится работать с молодежью, это талантливое пополнение труппы. Есть такая Женечка Старцева, она прекрасно спела Джильду в опере “Риголетто” Верди, там я пел партию Монтерона, а сейчас в “Травиате” она поет центральную партию. Сережа Евдокимов – тенор, очень способный молодой человек. И, конечно, маститый наш тенор Толя Нестеров – человек, одаренный от Бога, прекраснейший партнер, я всегда восхищаюсь им. Зрители сразу же заметили молодых певиц Воробьеву и Наталью Зашмарину. Яркая солистка, а сейчас помреж Марина Попандопуло.

Театр вырос, уверенно вписался в музыкальную среду России. У нас прекрасный хор под руководством Галины Адольфовны Дунчевой. Оркестр неплохой, талантливый молодой дирижер Василий Витальевич Валитов из Москвы.

- Василий Андреевич, я понимаю, что о театре вы можете говорить бесконечно, и это замечательно. Но вернемся к вашей биографии. Из какой вы семьи? Где рождаются такие голоса?

—Да я же говорил, из Чулпана. Там у нас вся семья поющая, да и все село, пожалуй. Моя мама, царство ей небесное, рано умерла, и я ее не помню. Но по рассказам, у мамы был очень красивый голос, и ее всегда приглашали в компанию с отцом из-за того, что они пели хорошо. У отца был могучий бас, пели и мой старший брат и сестра. Да по тем временам в Чулпане не петь было невозможно. Вспоминаю свое детство: все идут вечером по селу из клуба с песнями. Пели везде. Сейчас такого, пожалуй, нет. А ведь тяжело жили люди, столько пережить пришлось, а песни пели.

Моя мама по фамилии была Нестерова, а бабушка – Канавина, и был в роду Канавиных красивый и мощный бас. В Чулпане и сегодня вспоминают, как сельчане спрашивали: а Канавин будет на службе? Если будет, то все шли в церковь слушать его. Так что это не моя заслуга – голос, а моих предков…

- Как вам удается сохранять свой голос?

- Жесткий режим. Когда Панджаридзе ставил у нас оперу “Иоланта” и я пел довольно сложную партию короля Рене, после репетиции режиссер спрашивает: сколько вам лет, Василий Андреевич. Когда я сказал, что мне 67, он поразился: да вы и не выглядите на 67, а голос вообще молодой и сильный. Я лично считаю, это промысел божий. Но по утрам занимаюсь дыхательной гимнастикой.

Голосу нужна работа. Кроме театра, я еще пою в камерном хоре филармонии, как солист исполняю много духовных вещей. 16 сентября открывается новый сезон в нашем театре и я пою партию Пимена в “Борисе Годунове”.

Беседу вела Нина КУЛИКОВА
11.09 Волга: №135 (25614)

Источник: http://www.volgaru.ru/index.php?oth&article=4451